Тот, кто знает историю, знает свое будущее. Воссоздавая летопись тусовочного Минска и вспомнив первые вечеринки в , легендарный , который с успехом разменял второй десяток, и культовые с Помидоровым, мы добрались до X-Ray. Его учредитель Алексей Масленников показал нам фото из личного архива и рассказал о «вечеринке на кладбище», о танцах на столах, за которые никому ничего не было, и о том, почему «минский филиал Studio 54» превратился в «Оливье».
Алексей Масленников:
— X-Ray был уникальной точкой на карте Минска: гастрономический момент там совмещался с увеселительным, с западной атмосферой. Это был и не клуб, и не бар, поэтому мы его назвали диско-баром. Диско-бар — это что-то из советской терминологии 70-х — начала 80-х.
Мы открылись в январе 2003-го. Я часто бывал за границей и понимал, что у нас нет ни одного актуального заведения. Был Johnny B. Goode, им управлял мой партнер Андрей Толстунов, но лучшие времена бара уже прошли. Мы, как предприимчивые парни, увидели, что на рынке нет никого, кто мог бы составить нам конкуренцию, и решили сделать такое заведение: современный дизайн, современная музыка, современная кухня. Мы сделали симбиоз лучшего, что было в то время, опираясь исключительно на свой вкус и понимание рынка.
Мы с партнером изначально понимали, что просто веселить людей — это ночной формат, а работать хотелось и днем, и вечером, поэтому сделали упор на бар и кухню: днем сюда приходили именно за этим. Вечером включались старые фильмы, играла актуальная музыка, например, лаунж, deep house. Тогда это было в новинку, но мы знали, что это будет востребовано. То, что играет сегодня в модных заведениях, играло у нас десять лет назад.
Вообще я очень много внимания уделяю музыке. Я вырос на улице Восточной, в районе, который можно сравнить с Camden в Лондоне или Greenwich Village в Нью-Йорке. Все наши лучшие диджеи оттуда: Юма, Арсентий Чуприна, Конь, Ярик. Так что у меня всегда был нос по ветру насчет музыки.
Путь от рождения идеи создать X-Ray до первой вечеринки занял три года. Чистая реализация проекта — год.
В то время было мало коммерческой недвижимости, найти помещение было достаточно тяжело. Но, прогуливаясь в центре города, захаживая в тот же Johnny B. Goode, я всегда обращал внимание на это здание. Оно стояло заброшенное, тихое, никому не видное, но очень мне нравилось по энергетике, и когда мы с партнером пришли сюда, я все увидел. Сразу же пришло понимание: вот оно.
По сути, мы построили это помещение и были одними из первых, кто инвестировал в Старый город. В начале века это здание было конюшней, а до нас тут располагался офис какой-то российской компании. Помещение было небольшим, поэтому пришлось его достраивать и перепрофилировать под общепит: пристраивать кухню, производственные помещения. Мы прошли семь кругов ада, пока все согласовали. Сейчас все проще: можно найти готовое помещение и практически сразу начинать работать. Тогда таких помещений было очень мало, а все интересные места не были приспособлены под нужды общепита: надо было заново прокладывать электричество, вентиляцию, водопровод, канализацию.
Дизайн X-Ray мы придумывали вместе с партнером, а реализовывать наш замысел пригласили двух братьев-художников. Московский журнал «Дизайн интерьеров» даже приезжал фотографировать бар для статьи, так что все вышло «на уровне». А логотип нам разработал мой друг Сергей Бущик (сейчас живет в Торонто): он родовитый художник, его отец входит в сотню лучших художников мира.
С персоналом в то время было тоже тяжело: все имели за плечами советскую школу, которую приходилось просто палкой выбивать. Так что людей набирали по наитию, проводили с ними тренинги, знакомили с блюдами и напитками. В обслуживании у нас были исключительно девушки: перебравший клиент может проявить агрессию, скорее, к официанту мужского пола. Поэтому набирали девушек образованных, воспитанных, красивых — это три качества, которые обезоруживают хулигана.
Охранниками брали в основном спортсменов, а для интеллектуального реагирования у нас был начальник охраны. Человек на фейс-контроле выполнял и роль импресарио. Это был Денис Трубицын, мой большой друг, теперь он живет в Америке и является профессором биологии.
Барменом у нас работал Алексей Михальчик, сейчас известный сомелье, и Дима Байер (Дмитрий Антонов), который долгое время после X-Ray был совладельцем «Мэджик кейтеринга», а сейчас работает в Дубае. Вообще, мне кажется, все люди, которые прошли «школу X-Ray», получили отличный старт в жизни.
Кухня и бар
Хитом продаж в X-Ray были фрикадельки из щуки с картофельным пюре под соусом голландейз. Этот соус у нас в стране готовят не так давно и только в хороших ресторанах, а мы его делали уже тогда. Помню, Павел Полонский был удивлен, что мы готовим этот соус. Была еще отличная паста с семгой под соусом из шампанского, с красной икрой и маком. Мы проводили и специальные гастрономические вечера: подавали омаров, устриц и тюрбо. Играли джазовые музыканты, гости пили хорошее вино и ели что-то необычное. Тогда не было , и попробовать морские деликатесы больше было негде. Не скажу, что у нас вся кухня была с изысками, были и простые блюда.
В алкогольной карте — традиционные коктейли и твисты на классику от наших барменов.
Вечеринки
Два-три раза в месяц у нас выступали диджеи. Тогда еще вовсю жило спонсорство табачными и алкогольными компаниями, они поддерживали подобные мероприятия. Мы привозили исключительно звезд — российской, американской, французской, бельгийской и немецкой хаус-сцены. Кстати, с немцами сложились очень хорошие отношения, они все-таки бизнесмены во всем, даже в музыке: все всегда предельно корректно, четко, без опозданий.
На лето выставлялась большая терраса, уникальная для Минска: общая площадь под тысячу метров, огромный шатер, центр города — и рядом ни одного жилого дома. Мы могли делать что угодно: и вечеринки, и концерты. Летняя терраса даже имела отдельное название — La Terrazza. По сути, это был летний клуб: с мебелью, барной зоной, аппаратурой, оформлением. Там у нас выступали и группы, и диджеи: «Звери», например, приезжали, Tesla Boy. Баста был, но тогда он выступал в дуэте «Раста и Баста». Раста здесь и остался, женился на Даше Пушкиной, кстати, наш резидент.
Мне запомнилась одна вечеринка: к нам приехал Andy Spence из лондонской группы Organic Audio. Взрослый мужчина (он был очень удивлен, что мы его пригласили) играл хиты 90-х: Майкл Джексон, Брайан Ферри. И так это удачно зашло публике, что Евгений Дегтярик (яркий персонаж в тусовочном Минске) танцевал на подоконнике.
Еще у нас периодически выступал пластический театр Вячеслава Иноземцева «» с фрик-шоу: тут были какие-то клетки с людьми, распиливания. Танцевальная труппа тоже устраивала перформанс. Я думаю, тут была квинтэссенция лучших людей из арта.
Не постесняюсь сказать, что у нас тут был маленький минский филиал Studio 54. Там на свое тридцатилетие разъезжала верхом на белоснежном коне Бьянка Джаггер, а у нас очень любила тусоваться наездница «Белгосцирка» Анна Бонд, но она приезжала на Серже, муже (смеется — прим. автора).
Я действительно очень хотел устроить место, повторяющее берлинскую или лондонскую тусовочную атмосферу. Думаю, у нас это получилось.
За семь лет работы X-Ray в Минске появился только один яркий и серьезный клуб — это Bronx. Можно сказать, что это прямой конкурент, но при этом мы с ним всегда были в хороших отношениях. Там появилась своя публика, более камерная, что ли, — та, которая раньше в свет вообще не выходила. Bronx был более спокойный, закрытый клуб для людей чуть постарше, а у нас — постоянный отжиг. К нам люди приходили в костюмах, а уходили без них.
Был еще Madison и Next. Но когда следом за нами закрылся Bronx, в Минске на время образовалась яма, не было ни одного серьезного клуба, были только районного, скажем так, формата. Но я понимаю, что Минск не переварит два больших клуба, и на сто процентов уверен: этому городу нужен один большой попсовый клуб и много маленьких тематических мест. Можно проследить: Madison закрылся — появился Next, потом , Dozari теряет актуальность — открывается , Blackhall доживает — появляются уже какие-то , и так далее. Не было такого, чтобы два клуба спокойно, автономно работали продолжительное время.
Закрытие
X-Ray проработал семь лет. Летом 2010 года мы закрыли летний сезон, а следом и диско-бар.
Во всем и всегда есть цикл. Клубы вообще живут три года. Так что семь лет — это очень хороший срок для заведения такого формата. Люди не могут ходить в одно и то же место по десять лет. Уникальное исключение — берлинский клуб Tresor, он работает уже 25 лет. Но это техноклуб, то есть публика меняется, а музыка остается, ведь в техно до сих пор ничего нового не придумали. А у нас все-таки был не клуб, а, скорее, тусовочное место, в чем-то богемное.
В Минске появлялись конкуренты с большими возможностями и помещениями. Не буду скрывать, люди стали меньше приходить: одна аудитория повзрослела, новая — не пришла. Очень многие боялись сюда даже заходить, потому что думали, что тут очень дорого и вокруг все богатые и знаменитые. Я всегда пытался этот миф развеять, и если где-то такое слышал, приводил людей за руку и показывал, что тут не дорого. Мы же все-таки бизнесмены и работаем для людей. Да, в X-Ray была большая концентрация известных людей, и это создало определенный имидж заведению, а спустя семь лет сыграло с нами злую шутку.
Но, честно говоря, мы с Андреем сами устали от такой деятельности. Работа в подобном ключе и с такой публикой — это постоянная личная связь, индивидуальный подход, в котором нужно учитывать капризы и особенности каждого человека, что очень изматывало.
Тогда мы включили головы и увидели, что в Минске нет ни одного круглосуточного заведения с хорошей домашней кухней. И переключились. Получился «Оливье», который работает уже шесть лет.
Товарный знак X-Ray до сих пор принадлежит нам, мы его никому не отдадим. И, кто знает, изменится экономическая ситуация в стране — можно будет и повторить X-Ray.
фото: Дмитрий Рыщук