Феномен белорусского кабаре-бэнда «Серебряная свадьба» уникален. Им удалось не только познакомить белорусскую публику с легендарной парижской культурой, но создать именно свое, ни на что не похожее кабаре. В преддверии концерта легендарной английской команды Tigger Lillies Светлана Бень, фронтвумен «Серебряной свадьбы», рассказала о том, чем, на ее взгляд, является кабаре сегодня.
― Фрик-кабаре Tigger Lillies достачно популярны в Беларуси, и «Серебряную свадьбу» часто сравнивают с ними…
― Для меня это очень предсказуемо. Когда-то я увлекалась фольклорной музыкой, и у меня постоянно в доме звучали то «Троица», то «Лицвины», то хор сельских бабушек. К моему возмущению, большинство моих друзей воспринимало все эти различные коллективы как один нескончаемый «трек». Я очень злилась на них. А потом, попав в компанию друзей, слушающих исключительно хард-кор, уже я в свою очередь злила их тем, что не видела никакой разницы между группами. После такого «опыта» я и перестала реагировать на любые поверхностные сравнения… Человек в принципе склонен все сравнивать, и чаще всего с тем немногим, что ему уже известно. Так и в случае с Tigger Lillies, например. В Беларуси очень мало знают о том, что сейчас происходит в музыкальной жизни Европы, поэтому и возникают такие сравнения. На мой взгляд, мы делаем кардинально разные кабаре. У Tigger Lillies другой посыл, образ, атмосфера. Это, безусловно, великая группа, но нам бы не хотелось быть на них похожими. Хотя я с удовольствием слушаю их.
― А есть ли группы, с которыми вы находите общее?
― Да, например, французская группа «Амели и карандаши» или американский дуэт «Вермиллион лайз». С последними у нас произошла парадоксальная история. Мы ничего не знали друг о друге, но сделали ряд похожих номеров со сходным реквизитом и костюмами. Совпали даже полосатые чулки и игра на чемодане! Когда мы познакомились, были обоюдно поражены и отчасти возмущены, но в итоге очень повеселились. То есть в наших головах независимо друг от друга вдруг возникли одинаковые образы. Потому что на пустом месте ничего не растет, всегда есть некая почва. Вот наши «почвы» и совпали по структуре и пропорциям песка и чернозема.
― Почему «Серебряная свадьба» обратилась именно к культуре кабаре?
― Когда мы только начинали, то ничего не знали о кабаре. Просто играли и пели то, что нам хотелось. А потом столкнулись с тем, что разные люди стали называть это «кабаре». Мы заинтересовались и начали с удовольствием играть в эту «игру». Конечно, в Беларуси нет такой глубокой традиции кабаре, как в Европе. Но мы на нее и не опирались, шли от других корней, возможно, от ранней советской эстрады, от городского романса, новогодних утренников. Мы воображали себе атмосферу Парижа или Берлина начала прошлого века, ностальгировали по ней, восхищались. Но воссоздать не пытались: это была бы жалкая подделка. Просто хотели передать свою мечту об этих временах. Так появилось наше особенное, очень интимное кабаре. Ведь кабаре, в принципе, это личное высказывание человека, который говорит сам за себя и о себе. Но в результате это становится близким для многих людей.
― Чем отличается кабаре от просто музыкальной группы?
― Кабаре появилось как особый жанр. Каждый вечер в небольших кафе показывали «коктейль» из музыкальных и танцевальных номеров, фокусов, импровизаций, провокационных выходок. Со временем, когда стал очевиден коммерческий успех таких «концертов», кабаре стало двигаться в сторону развлечения и утратило свою спонтанность. Голые жопы заменили блистательный и интелектуальный юмор, а легковесные песенки пришли на смену пронзительной лирике. Такая традиция в туристическом варианте существует в Европе до сих пор. Но есть и совершенно другое, современное направление кабаре. В кабаре-группах музыканты становятся, скорее, даже не актерами, а какими-то невероятными существами, которые живут на сцене по своим собственным правилам. У каждой из команд свой индивидуальный визуальный стиль. Это уже необязательно белое лицо, котелок, корсет, чулки. Существуют кибер-кабаре, панк-кабаре, оно может быть готическим, психопатическим ― вариантов очень много.
― В традиционных кабаре публика во время выступления артистов выпивала и закусывала. Идеальный вариант выступления для «Серебряной свадьбы» ― это атмосфера кафе или все-таки концерт?
― Человек, сидящий за столиком и потягивающий бокал вина, легче выходит на контакт, нежели зритель, зажатый в кресле театрального зала. В первом случае его легче сделать соучастником происходящего, а вовлечь публику в «игру» в кабаре необходимо. Поэтому, конечно, мне больше нравится вариант площадки, свободной от условностей.
― Почему все-таки кабаре? Что может кабаре, чего, например, нельзя добиться в театре?
― Преимущество кабаре ― это высокая концентрация эмоции. За 2-3 минуты, которые длится песня, нужно успеть рассказать полноценную историю и сделать это максимально ярко и выразительно. Долгий подробный спектакль, конечно же, может эмоционально перевернуть зрителя и привести его в экстатическое состояние. Но у кабаре этот путь короче и проще. Это как работа тонкой швейной иголкой и отбойным молотком. Кабаре в данном случае ― это молоток. Я как театральный режиссер никогда не видела ни на своих, ни на чужих спектаклях столь огромного эмоционального отклика, как на концертах. Кабаре ― это совершенно другая форма общения, которая затягивает зрителя в игру. Он может кричать, плясать, свистеть, что-нибудь швырнуть. Он чувствует себя вовлеченным.
― Чем отличается, на твой взгляд, культура кабаре постсоветского пространства от европейского?
― Это можно заметить на примере тех же Tigger Lillies. На мой взгляд, в Европе слишком много красоты: в архитектуре, быту, искусстве. А человек по своей природе не разрушитель и не созидатель. Он преобразователь. Если вокруг все слишком хорошо, то человеку непременно нужно сделать что-то нехорошее. Поэтому вся европейская культура уже много лет тяготеет именно к «дарк-культуре». Например, Tigger Lillies сознательно разрушают, рвут на мелкие клочки все, что вписывается в рамки добропорядочности. Их интересуют страшные истории с героями из социального «дна», тайные человеческие пороки и темные страсти. Мы, в отличие от Европы, живем в мире довольно сером и тусклом, где мало чего-то яркого и радующего взор. Выросшие на детских площадках с поломанными качелями ржавого цвета, среди людей, которые из всех цветов предпочитают серый и черный, конечно, мы хотим внести во все это хотя бы каплю яркой краски. Ну, а вот если светлого посыла становится много, тогда непременно хочется сделать какую-нибудь гадость. И это прекрасно!
― Возможен ли ваш совместный концерт с Tigger Lillies?
― Мы однажды уже выступали вместе в Москве.
― И как это было воспринято?
― Нормально. Это был концерт ― своего рода противопоставление двух абсолютно разных жизненных позиций, получилось два самостоятельных и совершенно разных концерта в одном.
― Нужно ли в принципе такое «противопоставление»?
― Не знаю. Каждый должен занимать свою нишу, а выбор остается за зрителем. Но как показал наш совместный концерт, многим интересно и то и другое.