Артур Клинов: «Моя жизнь в соломе!»

Артур Клинов ― известный белорусский художник-авангардист, автор проекта «Город Солнца», редактор художественного альтернативного журнала «пARTизан». Несколько лет назад дебютировал в литературе романом «Малая дорожная книжка по Городу Солнца». А недавно состоялась презентация его новой книги «Шалом», которую автор сразу назвал бестселлером. Клинов является художником-постановщиком первого белорусского хоррора «Масакра» (режиссер Андрей Кудиненко), автором сценария к фильму «Шляхтич Завальня». Недавно стало известно, что в качестве художника Артур Клинов приглашен для участия в создании белорусского павильона на Венецианском биеннале в 2011 году.

― Артур, как вам удается быть таким многогранным?

― По своей природе я авантюрист, в хорошем смысле этого слова. Мне всегда было интересно ввязываться в нечто новое, осваивать новую сферу, даже, порой, не владея ее технологией. Но любое творчество строится на одних и тех же законах композиции, гармонии, равновесия. Поэтому если ими владеешь, то сможешь применить в любом деле. Например, перед тем как взяться за проект «Город Солнца», я не брал в руки фотоаппарат лет пятнадцать. Но я начал фотографировать и вспоминал технологию уже во время процесса съемки.

― Но в таком случае нужно постоянно быть готовым к критике со стороны тех, кто называет себя профессиональными живописцами, литераторами…

― Я к этому абсолютно готов. Сначала всегда кто-то «не доволен». Но проходит время, и замолкают. Например, художники меня долгое время не признавали, потому что я закончил архитектуру. Архитекторы тоже не считали за своего, потому что не занимался архитектурой. И так всю жизнь. Куда не вторгнусь ― в кино, литературу, фотографию ― всегда должен постоянно доказывать свое право быть в этой сфере.

― Сюжет вашего последнего романа «Шалом» построен на путешествии, которое главный герой совершает из Германии в Могилев. Почему именно такой маршрут?

― «Шалом», конечно, не автобиографический роман, но большинство историй ― это мой личный опыт и опыт друзей. Однажды, в 2005 году, я со своим приятелем, художником Андреем Воробьевым, был в Бонне. На небольшом рынке мы увидели настоящий шалом. Он был металлический, как бы позолоченный, и стоил 500 евро. Мы его не купили. Но потом, сидя в какой-то пивной, начали фантазировать. Появилась история про человека, который купил шалом, надел его и поехал в Беларусь. А Воробьев как раз из Могилева. Так, естественным образом и сложился маршрут.

― Почему главным героем вы сделали художника-неудачника?

― Найти у нас в стране «художника-удачника» очень сложно. Человеку творческому здесь жить тяжело. То есть он может быть нищ, убог и при этом счастлив в своем творчестве. Но если посмотреть со стороны, как на некую социальную группу, то наши художники, в отличие от европейских коллег, находятся в маргинальной позиции. Конечно, есть исключения. Но для Беларуси это редкость.

― То есть пока Беларусь остается страной творческих потенциалов?

― К сожалению, да. У нас есть авторы, но для их реализации нужна индустрия, которая раскручивала бы этих авторов. Например, в литературе, чтобы написать роман, писателю нужен условно год. Но ему нужно на что-то жить, поэтому книга пишется по ночам. А на энтузиазме хорошую литературу не построишь. Но, допустим, писатель написал роман, пришел к издателю, который говорит: «Роман классный, давай такую-то сумму, и мы его издадим». То есть мало того, что автор написал, теперь надо заплатить за издание. Потом писателю отдают тираж, он его разносит по магазинам, сам распространяет. Если продаст, то в лучшем случае выйдет на ноль. А как правило, это не получается. Особенно с белорусскоязычной литературой. В Западной Европе же, например, существует огромное количество литературных стипендий, которые позволяют писателю спокойно в течение какого-то времени писать книгу. Потом издательство покупает у автора право на эту книгу и само занимается распространением. Поэтому в Европе автор может жить естественным писательским трудом.

― Но вы решили снова рискнуть и сразу заявили, что «Шалом» станет бестселлером…

― Для того чтобы у белорусской литературы сегодня появились шансы на перспективу, она должна проводить очень агрессивную маркетинговую политику. Задача нашей компании «Шалом ― в каждый дом!» ― спровоцировать интерес к белорусской литературе.

― Это эксперимент?

― Да. Чего нам стесняться? С другой стороны, если бы я не был уверен в этом романе и считал его слабым, конечно, такого бы не заявлял. Но я знаю, что роман получился, а первые недели продажи это подтверждают. Правда, с этого ничего не заработаю. В эту кампанию я уже вложил больше, чем смогу получить при самом идеальном раскладе.

― Тогда какая цель?

― Рассчитываю на переиздание. Также планируется русская версия для российского рынка, возможно, украинского, польского. И надеюсь на экранизацию. Тогда можно будет говорить о прибыли.

― Как белорусского художника вас пригласили на Венецианскую биеннале. Каким будет ваш проект?

― Если все окончательно подтвердится, это будет работа из соломы. С одной стороны, это мой любимый материал, который в таком формате открыл я. С другой, солома ― очень традиционна для Беларуси, она может подчеркнуть национальное в нашем павильоне. Солома очень эффектна, из нее можно сделать что-то неожиданное. Создать в объеме, например, картину Рембрандта «Ночной дозор» с людьми и лошадьми в натуральную величину.

― А как солома появилась в вашем «арсенале»?

― Когда-то у меня был небольшой объект в проекте «Смерть пионера-2». Я сделал катафалк из соломы и забыл. А потом вспомнил про этот материал и попробовал сделать что-то более грандиозное. Так началась моя жизнь «в соломе». И это продолжается уже 10 лет.

― Как художник, на ваш взгляд, вы состоялись?

― Наверное, если бы занимался чем-то одним долго и упорно, то продвинулся бы дальше. Но когда прыгаешь с одного занятия на другое, то чего-то не успеваешь, что-то остается нереализованным… Поэтому наверняка ответить не могу. Если бы сейчас, например, стал вопрос выбора, то я занялся бы исключительно литературой.

― Почему?

― Это, на мой взгляд, самая оптимальная форма высказывания. Я всегда занимался концептуальным искусством. Оно работает не с материалами, а с идеями. А литература, на мой взгляд, самая адекватная для этого форма. А может, мне сейчас так кажется, потому что это для меня еще новая сфера. Может, лет через пять займусь чем-то другим…

― Например, начнете снимать кино…

― Кино я уже заражен. Это абсолютная магия. Хотя, быть художником в кино ― дело хлопотное. Когда мы снимали «Масакру», полгода я провел на объекте в холоде, без света и тепла. Это была настоящая фронтовая жизнь. Конечно, приключение, но все время так жить нельзя. Поэтому в кино хочу быть сценаристом. С другой стороны, так реализуешь не свой проект, а режиссера. Мне же интереснее быть полноценным автором. В общем, как оно получится, я еще не знаю…