Одним из самых главных событий театральной осени стала премьера спектакля «Дожить до премьеры» в Республиканском театре белорусской драматургии. Историю о том, как актриса Вера готовится исполнить роль партизанки и изводит всех вокруг своими попытками перевоплощения (то платиновые запонки мужа на хлеб поменяет, то затемнение к авианалету сделает) написал драматург Николай Рудковский, а поставил режиссер Павел Харланчук. И то, что это очень смешная история, — понятно сразу. Правда, наш разговор с режиссером уходит в область вещей серьезных и, возможно, менее очевидных, «припрятаных» в этой пьесе. Но их важно обнаружить…
— Павел, а как вы поняли, что «Дожить до премьеры» — это ваш материал?
— Хм… У меня не было чувства, что это мой материал. Скорее, было просто осознание: мне есть, что сказать с помощью этого текста. Как я это понял? Отозвалось во мне. Сначала я прочитал только отрывок, который потом поставил в проекте on-line (один из проектов Международного фестиваля театрального искусства «Панорама» в 2009 году — Е.М.). И мне стало понятно, что это не пустышка, что автору действительно больно, что в этом тексте нет вранья.
— Этот вопрос не отменяет вашего права на режиссерское прочтение, но все-таки очень интересно, почему в спектакле стало существенно меньше иронии и абсурда, чем в тексте пьесы?
— Мне не хотелось говорить о том, что лежит на поверхности, хотелось избежать этой очевидной иронии — зритель ведь и так ее считает. Не интересно взять и поставить так, как написано, просто взять и постебаться. Когда я только начинал работать с актерами, мне хотелось обнаружить причины этой иронии.
Рудковский увидел проблему отношения людей к явлению, событию. Мне хотелось найти причину такого отношения. Почему только одна героиня в пьесе хочет что-то изменить, а остальные плывут по течению? Потому что так уютней? 
— Николай Рудковский, автор иронических комедий, среди современных драматургов стоит особняком. У него свой стиль. Скажите, а какое-то сопротивление современного текста во время работы над «Дожить до премьеры» вам пришлось преодолевать?
— Мне кажется, что современные драматурги в большинстве своем не пишут, а записывают. Они — как локаторы. Я не думаю, что Николай просчитывал эту пьесу, выстраивал все по законам жанра. Нет, он, конечно, знает законы жанра, но этот текст, он, скорее, записал.
Если поставить пьесу так, как написано, то может получиться жесткая сатира. Но мне не хотелось так ставить. И в этом моменте текст немного сопротивлялся. Потому что мне хотелось найти не только иронию, но и ее причины, и ту нежность, которая спрятана в актрисе-партизанке Вере. Я даже думал: может быть, это моя фантазия, может быть, ничего этого в тексте нет, нет этой семейной истории? Просто есть женщина — сумасшедшая актриса, которая идет вперед и никого не замечает. И в этом моменте пьеса сопротивлялась: можно ведь было поставить про актрису, которая сошла с ума, а мне этого не хотелось. Хотелось найти что-то человечное, а пьеса сопротивляется. Но структура текста у Рудковского очень пластичная, и драматург допускает возможность режиссерских поисков. В пьесе не только фразы можно было переставить местами, но и сцены. Я особенно не хотел в драматургию влезать, но убрал некоторые моменты, которые отвлекают внимание зрителя от наших поисков.
Я боюсь, что многие зрители будут сбиты с толку. У нас же привыкли приходить в театр на развлекаловку. Мы забываем про то, что надо думать, потому что театр — это диалог. Мы должны и уметь что-то смотреть, а не только развлекаться. Я боюсь, что зрители будут сбиты и прочитают только то, что лежит на поверхности, только иронию. Хотя я не претендую на всю истину, которая есть на свете, я только высказался на эту тему.
— А насколько важным в этой постановке для вас был разговор об актерской профессии?
— Постольку поскольку. Это же не самое главное, что героиня — актриса. Обыкновенных людей это в большей степени касается, чем актрису. Потому что для нее — это профессия, а мы устраиваем театр в жизни. Вот это мне было интересно. Как мы разводим мизансцены в реальной жизни, одевая маски: здесь нужно постоять с печальным выражением лица, здесь — улыбнуться.
— Пьеса «Дожить до премьеры» — это принципиально новый подход к теме Великой Отечественной войны в белорусском искусстве…
— В нас намертво вбито: все, что касается войны, должно быть сделано по шаблону. И Николай Рудковский просто записал, как все мы к этому относимся, когда под эпическую музыку все должны стоять ровно и печально смотреть куда-то вперед. Мы сами виноваты в том, что эта тема, по-настоящему больная для белорусов тема, омертвела. И Рудковский не написал: хватит о войне. Он написал: хватит ТАК о войне. Одна из основных идей пьесы — имеем ли мы право делать что-то, не чувствуя того, что мы делаем этого. Если ты чувствуешь, ты имеешь на это право. И так во всем. Если отношения между мужем и женой дежурные, то любовь пропадет. Если мы будем приходить на работу и «отбывать свой номер», мы перестанем быть интересными друг другу. Но проблема белорусов в том, что мы очень быстро с этим свыкаемся. Свыкаемся с этой проблемой, живем с ней, и нам становится комфортно. А к чему это приведет? Мы будем жить по одиночке и делать вид, что интересны друг другу. От этого нивелируется мораль. Может быть, это старомодно звучит, но я хочу говорить о морали, об ответственности, о справедливости. Если мы «затираем» эти вещи, мы теряем самое главное — желание жить, быть нужным, любить. Может быть, я что-то банальное говорю, но если бы я так не думал, я не видел бы смысла ставить. Но задачи поставить спектакль, который ответит на все вопросы, у меня не было. Я так думаю, что театр должен задавать острые вопросы, а не ставить восклицательные знаки.