Многие белорусские компании в этом году почувствовали, как заметно «похудели» их счета, а у некоторых – они и вовсе опустели
Согласно оперативным данным Белстата, в январе-феврале текущего года по сравнению с аналогичным периодом 2014-го рентабельность продаж в целом по экономике (без учета банков, страховых, бюджетных организаций, частных микро- и малых предприятий) выросла на 2,1 процентных пункта (п. п.) до 8%. Темп роста выручки от реализации составил 113,5% (что, кстати, выше темпа роста себестоимости – 110,1%), а прибыль от реализации и вовсе увеличилась более чем в полтора раза. Вот это результат!
Правда, одновременно чистая прибыль организаций упала почти в два раза до Br2,76 млрд. Убыточными были признаны 1 874 организации (или 24,1% от их общего количества). По сравнению с аналогичным периодом 2014 года доля проблемных компаний увеличилась в большинстве отраслей: в сельском хозяйстве с 8,6 до 14,6%, в строительстве – с 19,1 до 26,9%, торговле – с 22,3 до 29,2%, в промышленности – с 28,8 до 35,9%. Сумма чистого убытка таких организаций выросла в 3,3 раза (!) до Br12,3 трлн.
Парадокс? Только на первый взгляд. Разнонаправленное движение основных финансовых показателей стало следствием очередной девальвации, при которой рост выручки экспортеров в рублевом выражении лишь расширил налогооблагаемую базу, но не улучшил конечный финансовый результат. Раздутые налоги вкупе с подорожавшим импортом «съели» прибыль.
Подобные метаморфозы мы уже проходили во времена девальвационных витков в прежние годы.
В январе-феврале сумма чистого убытка в расчете на одну убыточную организацию увеличилась в 2,6 раза, то есть, совокупный по экономике убыток прирастал не столько за счет роста числа убыточных предприятий, сколько за счет увеличения финансовых потерь тех, кто и ранее был убыточным. Благодаря господдержке многие наши предприятия (и даже целые отрасли) годами работают в режиме отрицательной рентабельности. В период относительного благополучия их расходы худо-бедно удавалось перекрывать доходами, формируемыми в других секторах экономики. Но не сейчас, когда мы вошли в полосу устойчиво негативной внешнеторговой конъюнктуры, а внутренних резервов для роста экономики пока недостаточно.
Как бы мы ни боялись социальных потрясений, Беларусь уже не может себе позволить балласт в виде большого количества устойчиво убыточных предприятий. Именно они являются «черной дырой», поглощающей ресурсы нашего государства и создающей цепочку неплатежей.
Подробнее об этом – читайте в печатной версии свежего номера журнала «Дело», главная тема которого – «Ритейл».
Зачем Россия форсирует создание валютного союза
Со времени подписания договора о создании ЕАЭС не прошло еще и года. При этом в самих документах, касающихся союза, нет правовой нормы о введении единой валюты: есть лишь срок о создании к 2025 году наднационального финансового регулятора.
То есть, как предполагается, Евразийский Центробанк и единая валюта в евразийском союзе могут появиться не раньше 2025 года – вслед за формированием общего финансового рынка. У чиновников Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), кстати, было немало скепсиса в отношении этого срока: пока еще никто не анализировал сложности, связанные с разной реакцией национальных валют и экономик на внешнюю конъюнктуру и динамику сырьевых рынков.
Однако Россия почему-то уже сейчас озаботилась проблемой создания валютного союза. Президент России Владимир Путин еще в декабре 2014 года поручил Центробанку и правительству РФ определить дальнейшие направления интеграции в валютной и финансовой сферах в рамках ЕАЭС.
Однако в самой интеграционной «тройке» в конце 2014 года стали нарастать негативные тенденции. Только за 2014 год и первые месяцы 2015-го товарооборот между странами – членами Таможенного союза (ТС) снизился на 15-16%.
Вместо ускорения развития региональной интеграции в ЕАЭС, на что рассчитывали вошедшие в него постсоветские страны (сейчас ЕАЭС – это Россия, Беларусь и Казахстан, а также примкнувшая к ним с января 2015 года Армения), в самом союзе обострились дезинтеграционные процессы.
Противостояние Москвы с Западом из-за Украины (кстати, Астана и Минск воздержались от прямой поддержки России в этом конфликте) повлекло за собой резкое падение курса российского рубля. Это, в свою очередь, отразилось на экономиках других стран – участниц ЕАЭС: ускорило девальвацию их национальных валют и затормозило интеграционные процессы.
Обрушившийся российский рубль добавил немало проблем, прежде всего, Беларуси. ВВП Беларуси прямо или косвенно наполовину зависит от России. На РФ приходится от 35% до 45% общего объема белорусского экспорта и от 54% до 59% белорусского импорта. Чтобы хоть как-то защитить своего производителя в условиях обострившихся проблем, белорусское руководство даже заявило о намерении торговать с Россией не в рублях, а в долларах.
Получается, что «тройка» в новом интеграционном объединении феноменально быстро прошла все этапы создания зоны свободной торговли, Таможенного союза и Единого экономического пространства и с начала 2015 года очутилась в ЕАЭС. Но транзитный скандал, разразившийся в ТС за считаные дни до запуска ЕАЭС, наглядно продемонстрировал шаткость конструкции, которую наспех соорудили политики, не позаботившись о прочном экономическом фундаменте.
Подробнее об этом – читайте в печатной версии свежего номера журнала «Дело», главная тема которого – «Ритейл».