Стереорай Георгия Колдуна

В интервью Владимиру Познеру Стинг заметил: «Люблю иногда приносить в поп- музыку более сложные идеи. Я делаю это тактично и в то же время считаю своей задачей». На мой взгляд, к этому стремится и мой собеседник. О ненапрасной музыке мы поговорили с Георгием Колдуном.

- Расскажите о первом выступлении.
- Сейчас только по фотографии можно установить то, что оно было. Вместе с папой (отец Георгия был педагогом, вожатым в детских лагерях и настоящим меломаном — прим. авт.) пели под гитару гимн лагеря «Юбилейный». Помню только то, что очень долго ходили за кулисами актового зала и репетировали. А я подспудно, видимо, ощущал ответственность и очень боялся забыть слова. Этот страх и сейчас присутствует, если нужно вести программу в прямом эфире или петь на официальном мероприятии. После, пересматривая видео, забавно наблюдать за выражением лица и паникой в глазах, когда первое слово приходит в голову в последнюю долю секунды перед выступлением.

— А какой была первая песня?
— Написал ее на первом-втором курсе университета. Абсолютная лирика, навеянная отношениями. В тексте есть такие «знатные» рифмы как «рай-край» и «луна-она», а музыка казалась мне гениальной, пока я не понял, что она очень напоминает мелодию песни «Ветер перемен» (к/ф «Мери Поппинс, до свидания!» — прим. авт.) (смеется). Тем не менее, периодически наигрываю ее дома и думаю, что нужно к ней вернуться…

— Знаю, что в период студенчества вы пели в переходе. Сейчас есть выступления на свадьбах и корпоративах, где публика самая разношерстная. Какой выбираете репертуар и линию поведения?
— Вопрос не в том, где — главное, как ты поешь. Стоит воспринимать такие выступления как возможность заниматься любимым делом, за которое еще и деньги платят (улыбается). Пою многое, начиная от песен из творчества группы «Браво» и Валерия Меладзе до композиций Jon Bon Jovi, арий из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Никогда не исполняю застольные песни или шансон. Что касается линии поведения, не веду развлекательные мероприятия, предпочитаю приезжать, петь — и уезжать. Конечно, если публика интеллигентная и интересная, могу задержаться. Но ведь бывает и такое, что слышишь: «У нас тут праздник, а вы какие-то грустные песни поете!». И как вести себя дальше, я не знаю — только если Верку Сердючку приглашать!

— Сколько было сольных концертов, какие хотелось бы отметить?
— Их уже более сотни. Запомнился концерт во Дворце Республики, презентация «Фрагментов» (сольный альбом Георгия — прим. авт.). И мне, и музыкантам было волнительно и за организационные моменты, и за восприятие залом музыкального материала. Звукорежиссер Артем говорит, ему до сих пор снится, как будто он работает на этом концерте за пультом, у него что-то не получается, а сзади собираются все родственники (смеется). Но, тем не менее, я рад тому, что удалось найти контакт со слушателями, пообщаться с ними. Удивительно уютная и домашняя атмосфера сложилась, когда пел в Могилеве, Мозыре: мы с музыкантами даже выходили в зал. Приятен факт наличия концертов-«двойников» (аналогичные выступления, следующие друг за другом в одном городе, которые организовываются из-за высокой раскупаемости билетов — прим. авт.). Обычно, буквально с первых пяти минут чувствую, как меня принимает зал, и всегда говорю, что нет плохих концертов, есть разница в менталитете людей.

— Вы ездите на концерты с живым составом музыкантов. Насколько сложно собирать людей, выстраивать с ними отношения?
— Это не моя группа, а самостоятельные музыканты, которые работают в разных коллективах, но при этом хорошо знакомы и общаются между собой. С клавишником (Юрий Геращенко — прим. авт.) и саксофонистом (Андрей Теребеж — прим. авт.) мы знакомы с 2006 года. Стараемся ездить максимально полным составом. К сожалению, это не всегда рентабельно, поэтому существует несколько вариантов программы: от выступления под «минус» до концерта с музыкантами. Могу приехать со звукорежиссером, гитарой и губной гармошкой (улыбается). У нас нет крепостного права, многое строится на личной инициативе. Иногда я связываюсь с ребятами, интересуюсь, можем ли такого-то числа отыграть концерт. Бывает, они сами звонят и спрашивают: «Когда поедем?». А отношения я строю по принципу того, что любой человек, с которым свела жизнь, может сыграть в ней самую неожиданную роль. Поэтому стараюсь сохранять с людьми хороший, ровный контакт.

— Небольшое количество белорусских артистов работает вживую. Почему это не может стать нормой?
— Аранжировки многих исполнителей изначально сделаны таким образом, что переигрывать их с живым составом — это огромные трудозатраты. Часто можно столкнуться с тем, что техническое оснащение не позволяет звучать качественно, и тогда артисты используют «минус» (фонограмма, близкая к оригиналу или сам оригинал фонограммы, но без голоса исполнителя, иногда с «бэк»-сопровождением — прим.авт.). Учитывая все эти пункты, я изначально писал песни и планировал программу таким образом, чтобы можно было работать с музыкантами. Сейчас, как и многие европейские коллективы, используем на концертах мультитрек — подкладываем бек-вокал и определенные звуковые эффекты. Что же касается живого пения, то это элементарный вопрос честности, прежде всего, с самим собой. Иначе не вижу смысла выходить на сцену.

— Что из себя представляет ваш райдер?
— Ничего сверхъестественного! У нас вообще сложно что-то требовать (улыбается). Что касается технического райдера, стараемся решать все вопросы заранее, так как понимаем, что в итоге можем не получить нужного звучания. Иногда сталкиваемся с тем, что не все Дома культуры оснащены хотя бы мониторами. Часто звукорежиссеру приходится перепаивать ту технику, которая есть, так как с ней работали люди, имеющие слабое представление о том, как она должна храниться и работать. В бытовом плане прошу закрывающуюся на ключ гримерку и чайник с кипятком, чтобы можно было выпить чай или кофе. Большее — вопрос личного отношения. Иногда могут предложить разместиться в кабинете директора, а иногда туалет оказывается на улице. Стараемся ко всему относиться с пониманием (улыбается).

— На концертах вы много общаетесь с залом, рассказываете забавные истории из жизни, предлагаете писать записки. Как сформировалась такая манера поведения?
— Идея с записками придумана не мной и существует давно, правда, мало кто из артистов сам это инициирует. А я подумал: «Почему бы и нет?». Если люди спрашивают о чем-то, значит, я должен удовлетворить их интерес, потребность в информации. Общение с залом помогает разрядить обстановку, создать определенную атмосферу, сделать один концерт непохожим на другой. Возможно, есть люди, которые приходят на концерт исключительно с целью послушать музыку. Но у каждого свое восприятие, и, как мне кажется, пока эта практика себя оправдывает.

— Ваша аудитория, какая она?
— В университете, кажется, 312 была (смеется). Я не занимаюсь статистикой и не делаю ставок. Мне важно чувствовать обратную реакцию слушателей, знать, что та музыка, которая нравится мне, попадает в точку. Рассчитываю на тех, кто что-то видел в жизни, умеет думать, слышать и понимать. А что касается возрастной категории, вижу на концертах людей условно от двенадцати до шестидесяти (улыбается).

— Какая песня из собственного репертуара наиболее близка?
— Ни одна не написана на пустом месте, за каждой стоят какие-то эмоции, ассоциации, воспоминания. Просто в зависимости от настроения и атмосферы та или другая композиция становится наиболее близкой, и ты чувствуешь себя комфортно, исполняя именно ее. Кстати, возможно, поэтому люди приходят на концерт по несколько раз — ведь одни и те же песни все время звучат иначе.

— Но, тем не менее, большинство композиций связано с темой отношений. А где есть ваше мировоззрение?
— Думаю, в «Метель» определенная жизненная философия вложена.

— Какие песни дались тяжелее всего в плане написания?
— Мне всегда с текстами сложно. Иногда пишу музыку и уже понимаю, что вряд ли подберу под нее подходящие слова. Раздражает, когда вроде бы крутишься вокруг да около, а фраза получается красивой, но пустой. Не хочется писать «ширпотреб», и, вместе с тем, не всегда уверен, что какие-то внутренние вещи будут восприняты правильно… Тексты для «С кем ты» и «Девочка-ангел» писались по три месяца — дома, в поездах, на каких-то обрывках бумаги…

— Хочется ли снять клип на какую-нибудь композицию?
— Да. Думаю над тем, чтобы сделать его на песню «Отпусти». Идею сложно объяснить, потому что она существует пока абстрактно, только в моей голове. Хотелось бы снять видео в одной комнате, поиграть со светом и ракурсами, чтобы у того, кто будет смотреть клип, в определенный момент включалось воображение, он мог что-то домыслить сам… Пока не хватает человека, который сказал бы: «Жора, давай делать!». Нужны искренняя заинтересованность и энтузиазм людей, иначе неинтересно работать.

— Вы не исполняете альтернативную музыку, но, тем не менее, на радиостанциях не так уж часто можно услышать ваши песни и слушатели не всегда легко их воспринимают. Почему так происходит?
— Вопрос в формате радиостанций и изначальной предрасположенности людей к какому-либо музыкальному продукту. Я думаю, не найдется ни одного адекватного человека, который, написав песню, может сразу с уверенностью сказать: «Это стопроцентный хит, будет платиновый альбом!». Допустим, я вырос на Beatles, но против того, что Стас Михайлов собирает Кремлевский дворец, не пойдешь. Значит, была для этого благодатная почва. Нельзя предугадать, что именно и в какой момент «выстрелит», поэтому нужно просто много работать, делая то, что нравится изначально тебе самому.

— В 2008 году вышел альбом «Фрагменты». Хотелось бы сейчас что-то в нем изменить?

— Буквально все сделал бы иначе, начиная от манеры исполнения песен и заканчивая их текстами. Я вообще с опаской отношусь к старым записям. Всегда предлагаю тем, кто интересуется творчеством, послушать что-нибудь новое. Наверное, всегда кажется: то, что сделано последним, на ступеньку выше всего предыдущего. Допустим, недавно купил mp3 диски со всеми альбомами Aerosmith и Electric light orchestra: на мой взгляд, первые записи слушать просто невозможно. Но часто количество перерастает в качество. В любом случае, это необходимый этап и опыт, с которым можно работать дальше.

— В альбоме есть две инструментальные композиции. Как они создавались?
— В случае с «INTRO» я написал гармонию и основную мелодию, а свои партии играли профессиональны музыканты. Аналогичная ситуация с музыкой, которая завершает альбом: за основу взята мелодия песни «Месяц золотой», остальное — импровизация чистой воды. Мне очень повезло, что я работаю с талантливыми людьми, которые, несмотря на какие-то споры и разногласия в процессе создания музыки, слушают и слышат меня, как автора.

— Как вам кажется, практика распространения музыки через интернет, без записи альбомов, приживется у нас?
— Я думаю, это логично. Ведь проблема именно в том, что многих талантливых белорусских музыкантов слушатели просто не знают, но, тем не менее, ведут беспредметный спор, рассуждая о всеобщем упадке. А интернет — средство распространения и популяризации музыки. Хорошая возможность дать слушателю познакомиться с тем, что ты делаешь, и, впоследствии, зарабатывать на концертных выступлениях. Альбомы же, как мне кажется, записываются уже по большей части для удовольствия самого артиста и круга людей, которым важно наилучшее качество звука.

— Пару лет назад вы сказали, что строчка «Может, я не совсем понимаю явной выгоды тайных измен, отчего-то я чаще теряю, ничего не имея взамен» из песни группы Воскресение «Я ни разу за морем не был» вам очень близка. А сейчас?
— Мне в принципе тексты группы «Воскресение» близки. Им удается о простых вещах писать интересными, небанальными оборотами — и все складывается, как пазл. Этому стоит поучиться. Что касается строчки… Сейчас, например, вспомнился куплет из песни «Случилось что-то в городе моем»: «Я останусь, но еще успею
Уйти, не оглянувшись, в темноту. И с кем расстанусь, тем пока не смею, Сказать, что мне уже невмоготу».

— Вы исполняете поп, рок. Эксперименты со стилем планируются?
— Ну, не могу сказать, что я уже ас в этих двух направлениях (улыбается). Мне интересно многое, но я не во всем чувствую себя адекватно. Поэтому, скорее буду экспериментировать с манерой исполнения, звучанием песен, их видением. А это процесс беспрерывный.

— Чему хотелось бы научиться в музыкальном плане?
— Считать, что в чем-то я уже достиг совершенства, было бы глупо и самонадеянно. Отсутствие музыкального образования периодически дает о себе знать, поэтому с огромным интересом занимаюсь вокалом, музыкальной грамотой. Поучился бы играть на гитаре и губной гармошке, так как понимаю, что можно делать это на порядок лучше и профессиональнее.

— Работа на телевидении не перевешивает занятия музыкой?
— Вопрос просто в заинтересованности людей, их точке зрения. Если смотреть на все через призму телевизора, где можно стабильно увидеть меня два раза в неделю ведущим проектов «Один против всех» и «Эстрадный коктейль», то нет ничего удивительного в вопросах: «Георгий, а вы еще и поете?». С уверенностью могу сказать, что одно другому не мешает совершенно, и мне без всяких проблем удается держать баланс между этими видами деятельности.

— Есть сейчас песни в черновиках?
— Да, и черновиков много! Бросает в самые разные стилистические направления. То хочется поп-музыки в чистом виде, вроде песен OneRepublic, то пишется что-то сродни 30 Seconds to Mars . Загвоздка в текстах: хочу найти необычные ходы, чтобы самому было интересно работать дальше. Но понимаю, что надо себя как-то подстегивать. Бывает так, что из двух листов обрывочных фраз рождается песня. Думаю, скоро можно будет что-то новое услышать!

— Песню на какую тему интересно было бы написать?
— Львиная доля песен пишется об отношениях мужчины и женщины. Причем, как показывает практика, «цепляет» слушателя в большей степени тема неразделенных чувств. Возможно, как альтернативу этому, хотелось бы написать на социальную тематику. Ну, не то чтобы кричать, например: «Не загрязняйте водоемы!» Здорово, когда есть какая-то прозрачная история, которая близка и понятна каждому, например, как в песне Юрия Шевчука «Не стреляй». Многие тексты Майкла Джексона нравятся…

— Илья Лагутенко как-то сказал: «Хочется доказать, что твою песню может полюбить мексиканская девушка, которая не понимает ни слова по-русски. Но после первых двух песен она будет отплясывать и пытаться подпевать точно так же, как три дня назад это делали русские девушки в Москве». У вас такие желания есть?
— Пока хотелось бы показаться за рубежом, прежде всего, в вокальном плане. Дело не в том, что мне нужно принципиально выйти за границы Беларуси — просто интересны менталитет, восприятие другой публики, ведь они могут быть самыми неожиданными. Иначе можно бесконечно вариться в собственном соку. Ну, а что касается мексиканской девушки, подпевающей Лагутенко, — это, конечно, чудесно (улыбается). Но убеждаюсь, что зарубежную публику в большей степени интересуют англоязычные тексты: им тоже хочется понимать, о чем поет артист.

— Случался в творчестве неосознанный плагиат?
— Это не плагиат, а, как говорил Бендер, «удар от классика». Случается определенное мелодическое сходство. Бывает обидно, когда сам написал красивый кусок, а потом понимаешь, что это уже сделал кто-то до тебя. Другой вопрос, что девяносто пять процентов слушателей не заметили бы этого, но мне самому становится неприятно: вроде как бессознательно присвоил чужой интеллектуальный труд.

— Могли бы представить себя на сцене лет так через тридцать пять?
— Не думаю о таких вещах. Есть ближайшие планы и цели, кто знает, что будет дальше. Пока хочется заниматься любимым делом, музыкой. Когда я чувствую, что подведена определенная черта и песню можно записывать — это здорово. Потом — чувство эйфории, если все получается так, как задумал. После еще некоторое время радуешься тому, что был сделан хороший кусок работы. А дальше просто начинается депрессия от чувства бездеятельности…

— В последнее время среди публичных людей модно такое явление, как дауншифтинг. Хотелось бы бросить все ради уединения и уехать за пределы города?
— Это, я так понимаю, как в рассказе о гусаре-схимнике у Ильфа и Петрова! Там главный герой лежал в кленовом гробу с лучезарным лицом, пока его не заели клопы. Нет, я не могу долго бездельничать, мне нужно постоянно общаться, самовыражаться каким-то образом. А еще я очень заряжаюсь энергией от своего дома. Это такое чувство защищенности, как в детстве, когда делаешь себе домик, завесив стол одеялом. Так что переезд за пределы города для меня был бы хорош только как временное явление, когда сказывается определенный фактор усталости.

— А какая музыка дома играет фоном?
— От Aerosmith до Шопена, Баха. Делая дорожку в проигрывателе и просматривая список аудио, сразу понимаю, что сейчас попадает под настроение. Если хочется расслабиться, могу просто включить демо-режим на фортепиано, которое стоит дома, и параллельно заниматься своими делами.

— Как для человека с музыкальным слухом, что является звуком-раздражителем?
— Ну, не люблю стандартные вещи, вроде «гвоздя по стеклу», ломающегося пенопласта. Но больше всего, с детства еще, бесит звук ногтей по школьной доске, когда мел, например, соскальзывает. Ужасно просто! (смеется)

— Часто бывает, что какая-то мелодия привязывается? Что сегодня?
— Да! Причем, если пристает что-то русскоязычное, то в голове сразу начинается подбор каламбуров под текст оригинала. Сейчас, например, подумалось, что в песне Иванушек International можно заменить слово «тучи» на «тучный» или «чукчи» (смеется). Крутилась песня Жанны Фриске «Малинки» в версии: «А я ни разу не был на поминках до этого дня, точнее, до вечера!». Вот больше всего не люблю, когда привяжется песня, которую я терпеть не могу. Тогда начинаю усиленно прокручивать в голове что-то на самом деле нормальное, вроде «Simply the Best» Тины Тернер, пока одна мелодия не перебьет другую (улыбается).

— Когда ближайший концерт в столице?
— Осенью будет! (улыбается)

Благодарим магазин «Музыка», (ул. Якуба Коласа, 39) за предоставленное помещение для съемки