«От российского кино в полном расстройстве…»

Уже осенью на экраны кинотеатров выйдет продолжение легендарного фильма «Белые Росы». По словам режиссера картины Александры Бутор, этот фильм нужно воспринимать как отдельную киноработу. В преддверии премьеры relax.by расспросил режиссера, в чем кроется прелесть работы на «Беларусьфильме», какие произведения Владимира Короткевича требуют экранизации и почему мюзиклы устарели, а кино требует слов о самом важном. 

— Есть ли в вашей жизни фильм, режиссерская и операторская работа которого кажется вам недосягаемой?
— В моей жизни есть режиссеры, которые вызывают восхищение. И это не голливудские, а наши, советские мегахудожники. В первую очередь Георгий Данелия. Эльдар Рязанов. Леонид Гайдай. Я росла на их фильмах и сейчас считаю, что они сделаны мастерами высокого класса. Это мои учебники режиссуры. Я всегда честно признаюсь, что никогда не была увлечена ни Андреем Тарковским, ни Федерико Феллини. Не знаю, хорошо это или плохо. Что касается недосягаемой работы режиссера или оператора, с некоторых пор я поняла, что человек может совершенствоваться в профессии каждую минуту, если он этого хочет, и достигнуть любых высот в любимом деле. Другое дело, что не все хотят, или ленятся, или их устраивает та точка, до которой они дошли, или их устраивает та финансовая стабильность, которую они имеют, а если ты хочешь расти, то приходится иногда жертвовать финансовой стороной. Я за то, чтобы расти. Мне это интересней, чем унылая стабильность.

— Но иногда кажется, что кинематограф исчерпал себя, если не технически, то морально. Нет ли желания окунуться в мир экспериментального кино?
— А что значит экспериментального? Кинематограф не исчерпал себя. Люди всегда любили и будут любить смотреть истории. Себя исчерпывают технологии. Поэтому они мне не важны. Мне важна суть: о чем рассказывается история. Людям всегда будет интересно смотреть на других людей, которые, как и они, любят, страдают, борются, побеждают, проигрывают, но остаются людьми. А не то, как эффектно взрываются в кадре машины, дома или целые города и какие 3D-чудища ходят по экрану.

— Всяческий постмодернизм или трагедии абсурда вам интересны, или же вы все-таки сторонник классического подхода в кино?
— Понимаете, профессионализм везде должен быть, берешься ли ты за арт-хаус, зрительское кино или любой другой стиль... Все это лишь стили и формы. Суть одна: ты как автор художественного произведения ведешь разговор со зрителем. И этот разговор должен быть о чем-то важном. Не о пустом. На это не стоит тратить время. И деньги. Твои и зрителей. Вот и все. Я на первое место ставлю смысл, а уж потом форму. Один из моих любимых американских фильмов, если интересно,— «Форрест Гамп».

— Сам являюсь большим поклонником советского кино и советского «Беларусьфильма» в частности. Каково видеть, что в современной России кино от великого искусства, полного эстетики, превращается в коммерческий продукт? Вас это как режиссера задевает?
— Очень! Не просто задевает! А возмущает! Я от российского кино в полном расстройстве.

— А есть ли для вас в нем просветы?
— Последний российский фильм, который мне показался просветом — «Граффити» Игоря Апасяна.

— Однажды я понял, что стал меньше читать своих коллег, а больше писать сам. У вас нечто такое есть?
— Если говорить про наши края, я бы с удовольствием смотрела своих коллег. Но они почти не снимают. Что снимают, смотрю. Мне всегда интересно, что делают другие режиссеры.

— Но все же за этим «почти» кроются какие-то киноработы?
— «Почти» — в первую очередь имею в виду свой курс. Ни один человек ничего еще не снял. Ну, а из «Беларусьфильма» я смотрела «Следы апостолов». Это если из последнего.

— Почему, на ваш взгляд, так происходит?
— Просто кого-то устраивает то, что есть. Кому-то лень пробивать свои проекты. Кто-то надеется, что ему просто когда-нибудь повезет... Короче говоря, я могу объяснить это так: никто из них не любит кино настолько, чтобы посвятить ему жизнь.

— Сегодня иногда складывается ощущение, что представители так называемой «независимой» белорусской журналистики ищут любой повод, что упрекнуть или пнуть «Беларусьфильм». Давайте, может, скажем о нем пару слов хорошего?
— Я могу сказать как человек, который находится внутри. Много проблем. Финансовых. Организационных. Киностудия пытается, но пока еще не идет в ногу со временем. Не так четко налажено продвижение, продажа и прокат картин и прочее. Но! Есть одно важное «но», которое перекрывает все эти проблемы. Там есть свобода творчества. Ты художник. И ты делаешь кино. Такой свободы нет в коммерческом кино, где продюсер знает лучше режиссера и оператора (и других творческих работников), каким должно быть кино. К сожалению, продюсеры ведь тоже не всегда со вкусом и профессией. Поэтому на студии еще остались прекрасные талантливые ребята, с которыми можно работать. Хотелось бы их беречь!

— Может ли полностью коммерческое кино быть шедевром?
— Конечно! Ведь наличие денег не исключает наличие талантливой команды! Скорее наоборот, может собрать вместе больших художников. Главное, чтобы и продюсер был в числе талантливых художников.

— Насколько вообще профессия режиссера творческая, и насколько в режиссере должен сочетаться технарь и гуманитарий?
— Творчество, профессия и безумная любовь к профессии. Больше ничего. Технические навыки тут ни при чем. Мы ж не гайки точим.

— А мне всегда казалось, что режиссер часто работает именно над технической стороной своего видения. К примеру, тот же Стенли Кубрик, который придумал новый принцип работы камеры для «Космической Одиссеи 2001»…
— Это уже совместная работа с оператором и художником— визуальное решение фильма. Как картинкой передать эмоции.

— Насколько вообще сложно работать над сиквелом, тем более если со времен, скажем так, первого фильма прошло столько много времени?
— «Белые Росы 2» далеки от понятия «сиквел». Потому что там действуют совершенно новые персонажи. Поэтому мы назвали фильм «Возвращение», что подразумевает под собой много значений: это и возвращение к тому фильму, и возвращение к настоящим ценностям, и возвращение людей к дому, семье, в гнездо. Сюда же легло и многозначительное возвращение Николая Караченцова на экран, а его персонажа после 20 лет скитаний — домой, к Марусе. Мы делали свой собственный фильм, не пытаясь быть лучше или хуже Игоря Добролюбова. Просто он другой. Но он о тех же ценностях

— Вам интересен кинематограф СССР времен перестройки? К примеру, белорусский фильм «Меня зовут Арлекино»?
— Не могу вспомнить, что бы мне запомнилось из времен перестройки. Фильм «Меня зовут Арлекино», наверное, отразил свое время. Возможно, поэтому он был и остается самым кассовым фильмом «Беларусьфильма».

— Расскажите, с чего началась ваша режиссура?
— С дружбы с Егором Хрусталевым. Это был 2004 год, весной ОНТ делал первый музыкальный проект канала «Прогулки по площадке 8 Марта». Мне поручили сделать один клип, я тогда только начинала работать на ТВ и снимала смешные рубрики для утра — про говорящие помидоры. Егор увидел, ему понравилось. И дальше не было отбоя от предложений ОНТ. И лично звезд эстрады. 

— Опыт работы на ТВ как-то помогает опыту работы в кино?
— Опыт работы на ТВ бывает разный. Если ты выпускающий режиссер новостей, вряд ли тебе это поможет в кино. Мне повезло. Я работала на игровых проектах ОНТ. В том числе была автором сценария и режиссером-постановщиком таких больших проектов, как мюзиклы «Павлинка NEW» и «Батлейка». Это хороший опыт. Ну, правда, до них был еще фильм «Однажды под новый год», но я там была режиссером самого фильма, а клипы, которыми он был напичкан, делали разные режиссеры.

— Не кажется, что жанр мюзикла уже себя исчерпал?
— Наши были всего лишь аналогами украинских «Золушки» и «Сорочинской ярмарки», только по родному материалу. В кино я не люблю мюзиклы. Мне не нравятся «Стиляги». Не потому, что плохо сделаны, конечно, там все высокого качества... Но меня не трогает эта поющая открытка. Зачем это в кино. Новогодняя ночь — другое дело. Там прикольно посмотреть, как дурачатся известные люди, напевая песенки... Но ничего серьезного в этом нет.

— Вам близки серьезные темы? Например, война. Или губительный психологизм, призванный мучить зрителя.
— Война мне очень интересна. Я мечтаю снять фильм о войне. Но! Мне не интересна пиротехника и кровища. Я мечтаю снять психологическое кино. Как люди в этих условиях остаются людьми или не остаются. Мой следующий сценарий будет о войне. Александр Васильевич Ефремов учил нас: снимать нужно о самом важном! Я считаю это главным правилом в профессии.

— В одном из интервью вы говорили, что мечтаете экранизировать Владимира Короткевича. Почему именно его?
— По той же причине. Потому что это будет кино о самом важном. Кино о глубоких, настоящих, больших людях. Мне бы хотелось увидеть таких белорусов на экране, какие написаны у Короткевича. Я говорю о моем любимом романе «Каласы пад сярпом тваім...»

— Экранизация современной литературы вам интересна?
— Все зависит от темы. Если бы был стоящий материал, я не против и современных авторов.

— Остается время у вас читать литературу, помимо работы?
— Конечно, я стараюсь. Но я не читаю все подряд. Так же, как и не смотрю все подряд.

— Поделитесь последним из прочитанного, что вас впечатлило?
— Эрих Мария Ремарк «На западном фронте без перемен».

— Кем из людей исторического масштаба вы восхищаетесь?
— Габриэлем Гарсиа Маркесом и Стивом Джобсом.

— Чем займетесь, когда закончите «Белые Росы 2»? Есть ли у вас какие-то планы, и какая работа над фильмом вам ещё предстоит?
— «Белые росы. Возвращение» я закончила 31 марта. А 1 апреля был запущен мой проект «Сладкое прощание Веры». «Росы» планируют выпустить на экраны осенью. Надеюсь, покажут в рамках «Лістапада». «Сладкое прощание Веры» в это время будет уже подходить к завершению и отправится покорять фестивали. Мы хотим, чтобы объехать их как можно больше. Уже по окончании съемок «Сладкого прощания Веры» я параллельно с монтажем сажусь писать со своим постоянным соавтором Юлией Гирель новый сценарий. А дальше — посмотрим. Нужно, чтобы мои фильмы вышли на суд зрителей. Это сейчас мое самое большое желание.

Материалы рубрики "Окно в кино" читайте здесь. 

Фото: Юлия Янюк