Я хочу новый позвоночник!

В Купаловском предлагают посетить вечер для людей с нарушенной осанкой.

Спектакль «Офис» по пьесе современного немецкого драматурга Ингрид  Лаузунд идет в Национальном академическом театре имени Янки Купалы уже несколько сезонов. За это время постановка успела получить Гран-при Международного молодежного театрального форума «М.@RT.  КОНТАКТ-2011» и не потерять интереса публики. Суть этого интереса сформулировала после одного из премьерных показов незнакомая зрительница лет двадцати пяти. Выходя из зала, она продолжала хохотать, и эмоции переполняли ее настолько, что ими нужно было тут же поделиться.  Поравнявшись со мной, девушка не выдержала: «Ха-ха-ха! «Я просто попросил карандаш» (финальная реплика одной из самых комичных сцен спектакля — Е.М.) — это же про нас! Про нас же?». В потоке кассовых и классических комедий, исторических и антрепризных мелодрам белорусскому зрителю остро не хватает спектаклей о современной жизни, которые бы фиксировали время и изменения мира, провоцирующие изменения в поведении человека.  «Офис» частично эту нехватку восполняет.

Менеджер просит у коллеги карандаш, а в ответ получает агрессивный монолог, который заканчивается предложением переспать. Сотрудница заходит в кабинет к шефу и выходит оттуда с головой под мышкой. Нож в спине, корзина для мусора на голове, видения из детства, бесконечные оплеухи — здесь может случиться все что угодно. Пять сослуживцев в каком-то офисе переживают, унижаются, скандалят, ненавидят и борются за сомнительное место под солнцем, оправдывая жанр постановки, который определен названием пьесы — бесхребетность.

Подыскивая ключ к тексту немецкой новой драмы, режиссер Екатерина Аверкова  решила не прятать актеров за экранами и видеопроекциями — хотя технические новшества все активнее используются в театральном процессе. Если присмотреться к спектаклям наших соседей, то редкий польский спектакль сейчас обойдется без видеоряда или компьютерной графики, а, например, в киевском театре «ДАХ» режиссер Влад Троицкий поставил пьесу «Бесхребетность» в стиле high-tech с использованием полиэкрана, на который проецируются изображения актеров в реальном времени.  Сценическое пространство также оформлено достаточно просто: задник с изображением стопок бумаг и папок, которые возвышаются над героями и как бы подчеркивают их «размеры» в масштабах офисной Вселенной; несколько реальных стопок документов на втором плане; офисные кресла; справа — кофе-машина, слева — туалет, необходимые по сюжету пьесы; а в середине задника железная дверь в кабинет к шефу с красной лампочкой над ней (сценограф — Елена Игруша). Режиссерская концепция позволяет актерам максимально раскрыться в своих образах, заставляя их соблюдать, пожалуй, только одно условие — выдерживать заданный темпоритм, определенный музыкальным сопровождением спектакля, созданным из вздохов, клацания клавиатуры, бумажных шорохов, шума сливного бачка и жужжания кофе-машины.

Пять персонажей в постановке лишаются имен собственных, данных им драматургом, и идентифицировать их можно по чертам характера, среди которых легко выделить преобладающую:  офисный шут (Михаил Зуй, Дмитрий Есиневич), прирожденный вожак (Павел Харланчук, Артем Бородич), его женское альтер эго, эдакая офисная стерва (Виктория Чавлытко, Светлана Аникей), не очерствевшая в офисных буднях любительница аутотренинга (Ольга Скворцова, Анна Хитрик) и обыкновенный неудачник, над которым все издеваются (Сергей Руденя, Александр Молчанов). Видимо, Екатерина Аверкова предпочла оставить героев безымянными, чтобы подчеркнуть обобщенность место и действия — оно могло бы происходить в любом офисе не важно какой страны: современного «маленького человека», который умоляет «Я хочу новый позвоночник!» можно встретить где угодно.

Для драматурга все пять героев являются главными: Лаузунд не выделяет никого из белых воротничков,  каждый из них активно участвует в эпизодах, из которых «составлена» пьеса, каждый  произносит монолог о себе. Режиссер тоже никаким образом не выдвигает на первый план кого-то из офисной пятерки. Однако среди актерских работ, бесспорно, выделяется герой Павла Харланчука. Но появление главного не разрушает рисунок спектакля и не выглядит «перетягиванием одеяла на себя», это допускают предполагаемые обстоятельства: герой Харланчука  — всегда первый, лидер.
 Харланчук — двигатель спектакля. Посмотрев «Офис» несколько раз, замечаешь, что соблюдение актерами условий темпоритма, заданных режиссером, зависит от актерского состава. В спектаклях, где эту же роль исполняет Артем Бородич, темпоритм замедлятся. Например, сцена перепалки с героиней Виктории Чавлытко/Светланы Аникей, где сослуживцы синхронно произносят разный текст, превращается чуть ли не в диалог, когда партнеры ждут реплик друг от друга, а не стараются самоутвердиться перебивая.  Финальная реплика Харланчука «Я фрау!» с поднятым в запале точно бюст пинжаком является кульминацией сцены и символ мгновенно «считывается»  хохочущим залом, тогда как в варианте с Бородичем она не выделяется из диалога никаким образом, кроме повышенной интонации. Несмотря на ритм спектакля, Павел Харланчук успевает украсить образ очень характерными мелочами (походка; манера нести кейс; выражение лица перед тем, как открыть дверь в кабинет к шефу).

Но самый яркий, на мой взгляд, момент спектакля — монолог Павла Харланчука о катарсисе. Мизансцена проста: в луче света, направленном не сверху, а на уровне человеческого роста (наверное, даже чуть ниже, так что подсвечивает круги под глазами и создает ощущение тревожности), практически прижавшись спиной к двери и оставив подвижными только лицо и руки человек рассказывает о беспричинном безграничном счастье, которое внезапно появляется из ниоткуда, и о своем неумении принимать это счастье, любое счастье. Неподвижность героя транслируется в зал как чувство беспомощности, а счастье, которое из обыкновенной чашки под музыку Вивальди вдруг снисходит на всех, cловно пульсирует, светится красным «Опасность! Я не знаю, что с этим делать!».

Обращают на себя внимание актерские работы и Ольги Скворцовой, ее поиски для воплощения в героине скрытой агрессии (мимика, интонации, пластика), Сергея Рудени, который пытается изучить образ мышления неудачника. Любопытно наблюдать, как меняется в разных составах образ Виктории Чавлытко/Светланы Аникей: героиня Чавлытко — настоящая феминистка; героиня Аникей — только притворяется, что ненавидит мужчин.

В целом, «Офис» — один из самых интересных спектаклей в репертуаре Купаловского театра, спектакль важный для белорусского театрального процесса как удачная попытка освоения новой драмы, современный спектакль, необходимый белорусским зрителям.

Источник фото:
kupalauski.by