Анонимный сетевой художник, писатель и публицист Товарищ У про отвратительное настоящее и великое культурное прошлое.
Товарищ У рисует для широких народных масс. В числе сторонников его творчества – студенты, левые теоретики, городские сумасшедшие, интеллектуалы-одиночки и просто любители глубинного смысла с налетом экзистенциального юмора. В интервью Товарищ У, возросший в том числе и на поп-культуре второй половины ХХ столетия поделился своими мыслями о попсе нынешней, подверг критике выступление Кончиты Вурст и рассказал, почему Макаревич и Шевчук не представляют для него большого интереса.
— Глядя на ваше творчество, складывается ощущение, что вы последний из карикатуристов, чьи картины вызывают либо мысленный поток, либо улыбку. Тем не менее, на сегодня можно сказать, что карикатуристы как жанр выродились вместе со смертью журнала «Крокодил». Как вы думаете, почему карикатуры сегодня остались за бортом массовой культуры?
Я всё-таки больше не карикатурист, а рисовальщик плакатов. Только плакат пытаюсь использовать не по привычному назначению: для постижения метафизического. И, как ни странно, по-моему, именно плакат для этого — инструмент отменный. С карикатурой конечно, у плаката есть пересечения. Но карикатура — комедия, а плакат — трагедия. Карикатура — это просто юмор художника, в массовой культуре он вполне востребован, пусть и не является каким-то ключевым элементом. А плакат, настоящий, не рекламно-масскультовый, а в стиле Окон РОСТА, в стиле Моора — очень часто сатира, гневная или философская, это уже для сердца и для знамён.
— Знаменует ли ХХI век смерть сатиры?
Нет, сатира бессмертна. Казалось бы, вместе с идеями умерла борьба идей, и на смену сатире пришёл вялый стёб. Но не тут-то было, мы на новом витке, и сатира стремительно отвоёвывает свои позиции.
— Еще относительно недавно литературу можно было поделить на контркультуру и официальную культуру. Сегодня же все эти понятия перемешались. На что лично бы вы делили бы литературные и художественные процессы?
На новое и то, что уже было. Считается, что качественно новый культурный продукт создавать сейчас всё труднее и труднее, постмодерн царствует тотально. Но и в эпоху постмодерна можно создавать оригинальные и живые вещи. Тот, кто отрицает такую возможность, просто этого не умеет.
— Как вы относитесь к тому, что популярные неформатчики 1980-х вроде Юрия Шевчука и Андрея Макаревича вливаются сегодня в протестное движение Восточной Европы?
Мне они неинтересны. Вот если бы Гёте послал ценные указания из великогерцогской усыпальницы или пепел Максима Горького прокричал предупреждение из Кремлёвской стены, к ним бы я безусловно прислушался, — то были великие мыслители и творцы. А здесь налицо убогие поэты и убогие музыканты с кругозором тихого троечника, vip-пэтэушники, комсомольские enfan terrible. «И упав между нами так недолго любимых разбил он объятья как простое стекло». Чтобы сочинитель этаких строк стал властителем дум, да что там, чтобы он просто был признан поэтом на территориях, где уже были Есенин и Блок, население этих территорий должно было изрядно деградировать, скажем правду.
— Вы протестный человек? Против чего готовы протестовать?
Всегда считал себя человеком добрым, весёлым и покладистым. Правда, жизнь так устроена, особенно у нас, что для того, чтобы отстоять элементарное право быть собой, требуется изрядная доля агрессивности. То есть, кажется, что человек против, а он всего лишь отстаивает своё «за». Или отвоёвывает, бывает и такое.
— А Верка Сердючка или Борис Моисеев не вызывают у вас негодования?
Не меньшее и не большее, чем Шевчук с Макаревичем. Просто я вообще за безупречность в любого рода искусстве. Хотя и понимаю, что вряд ли она всегда достижима.
— Чем может быть привлекательна массовая культура для такого эстета как вы?
Массовая культура, по названию уже, имеет дело с массами, народом, а значит, и с историей, которую, не взаимодействуя с этими массами, творить невозможно. В масскульте есть свои секреты, свои загадки, свои тайны, и конечно же своя прелесть. У неё свой неповторимый код, — не хуже чем у Да Винчи, — расшифровка которого всегда поучительна и увлекательна.
— Как вы думаете, какие кассовые фильмы, которые лично мне кажется безликими, снятые за последние 5 лет могут стать культовыми через 20-25?
Кассовые фильмы что-то совсем уж никакие, и это Голливуд-то, с его опытом раздувания масштабов, гонит такую пургу! Если среди культовых фильмов прошлого века находим массу именно кассовых, тот же «Мост через реку Квай» — шедевральное совершенно кино — то в этом, несмотря на все возможные спецэффекты, от которых начинает уже подташнивать, даже намёка на грядущую культовость нет. Может, именно спецэффекты тому виной. Хотя, скажем, «Аватар» Кэмерона запомнится в первую очередь благодаря им, когда старый маэстро режиссёр фильма вновь оказался в авангарде. Но и «Аватар» ведь прежде всего дань ностальгии. Или, например, недавно видел фильм дель Торо «Тихоокеанский рубеж», где огромные пилотируемые роботы сражаются со свирепыми годзиллами — в восьмидесятые или девяностые такое кино пошло бы на ура и точно бы стало культовым, все пацаны стали бы в подражание наряжаться в тазы и табуретки. А сейчас уже получился просто крепкий такой ностальгический трибьют. В масскульте тоже нельзя бесконечно эксплуатировать милые сердцу образы прошлого века. Надо новое создавать, хотя бы комбинируя уже сделанное. Торить новые тропы. Не то что за пять, а и за десять не очень-то их проторили.
— Есть ли вещи в сфере искусства и культуры, которые радовали вас в Перестройку, а сейчас вы смотрите на них равнодушно?
В перестроечном искусстве мало чего нравилось. Были единичные фигуры, — Летов и Жариков, например, в музыке — плоды их творчества по сей день сочны и увесисты. Но если в целом брать школы, клубы и направления в культуре и искусстве, то они выродились в замшелые местечковые тусовки и в качестве таковых гордо себя репрезентовали. Может быть, именно потому результаты перестройки оказались столь плачевны.
— Вообще, равнодушие присуще Товарищу У, либо этот анонимный персонаж всегда на острие пера?
Как сказала одна мудрая женщина, написавшая замечательный очерк об искусстве Товарища У, не про этого персонажа сказано «ни холоден, ни горяч»: он всегда обжигает, как лёд либо как пламя. Ну, или, по крайней мере, старается быть таким.
Больше картин и текстов Товарища У на его персональном
